ИИ и кризис идентичности: чем ответить на вопрос «Для чего я создан?»

Журнал Fortune опубликовал историю 42-летнего IT-инженера с дипломом компьютерщика, чья карьера рассыпалась как песочный замок. Еще вчера он получал шестизначную зарплату, создавая код для технологического гиганта. Сегодня его место заняли генеративные нейросети, пишущие быстрее и дешевле. После 800 безрезультатных попыток вернуться в профессию он развозит еду через сервис доставки и живет в трейлере, ломая голову над тем, как «неуязвимая» профессия оказалась мишенью для ИИ.

Это не просто история экономического краха. Речь о кризисе идентичности. Десятилетиями умственный труд служил опорой самоуважения и социального лифта. Здесь интеллект находил признание, а экспертиза — денежный эквивалент. Потерять это, особенно в пользу машин, — значит лишиться не работы, а основы своего существования.

Мы живем в эпоху «Великого Смещения» — так назвал этот перелом тот самый инженер. Старые ориентиры человеческой ценности рушатся, оставляя за собой пустоту. Профессиональный фотограф-пейзажист признается: «ИИ захватил планирование поездок, обработку снимков и даже написание статей. Если бы не тяга людей к живому общению с природой, мой бизнес умер бы. Теперь выживаю только за счет мастер-классов».

ИИ запустил не только миграцию труда, но и миграцию смыслов. Карта, где анализ, креатив и логика обозначали «человеческое», больше не работает. Ландшафт изменился, и многим приходится заново искать опору.

В балладе «What Was I Made For?» Билли Айлиш поет о потере себя: «Раньше парила, теперь падаю вниз. Знала ответ — теперь не уверена». Это голос поколения, застрявшего между эпохами. Как заметила певица в интервью, трек отражает всеобщую тревогу: ИИ учится делать то, что считалось исключительно человеческим.

От ремесла к когнитивному кризису: как труд определял нас
Исторически род занятий формировал идентичность. В аграрную эпоху ею была связь с землёй: фермер, пастух, ткач — эти роли давали цель. Индустриализация перенесла фокус на заводы: станки, конвейеры, графики. К концу XX века «офисный работник» стал символом прогресса — аналитик, дизайнер, программист гордились мастерством в коде, таблицах, рекламе.

Но цифровая идентичность оказалась хрупкой. ИИ научился генерировать тексты, проектировать алгоритмы, сочинять музыку. Как промышленная революция вытеснила ремесленников, генеративный ИИ угрожает «когнитивному классу». Вопрос теперь не в том, как конкурировать с машинами, а в том, что остаётся людям.

Синдром выгорания у «офисного планктона»
Исследование Harvard Business Review показало: хотя ИИ повышает продуктивность, сотрудники, переложившие на него задачи, теряют мотивацию. «Исчезает пространство для творчества, решения проблем, чувства достижения — всего, что делает труд осмысленным», — заключают авторы.

Коллега автора, менеджер IT-проектов, пишет: «Помоги найти работу, которую не отнимет ИИ!». Это не запрос, а крик о помощи. Страх обесценивания ударяет по самооценке, ведь профессия давно стала частью личности.

Где искать гавань?
Ответ, возможно, лежит за пределами эффективности. ИИ не способен переживать утрату, радоваться свадьбе, делиться историями у костра. В романе Джиш Джэн «Сопротивляющиеся» герои выживают в автоматизированном мире через ручное вязание, чтение книг вслух, совместные ужины. Это не труд, а ритуалы присутствия.

Как отмечает Папа Лев XIV, ответ на вызов ИИ — не только регуляции, но переосмысление морали. Достоинство — не в функции, а в том, кем работа позволяет стать. Будущее за теми, кто сделает ставку на эмпатию, этику, совместное творчество — всё, что требует «живого» опыта.

Заключение
AGI (искусственный общий интеллект), по прогнозам, может появиться к 2027 году. Но его приход будет не взрывом, а медленным смещением почвы. Подготовка начинается с вопроса, который задаёт Айлиш: «Для чего я создан?». Это не капитуляция, а шаг к новому пониманию человечности — там, где ценность рождается не из конкуренции с машинами, а из способности чувствовать, сопереживать и находить смысл в самом бытии.